Аты-баты...

 

ВОЕННАЯ ТАЙНА

В армии я после стройбатовской учебки получил специальность сварщика и был направлен в батальон, который строил одну из многочисленных  ракетных площадок в костромском лесу. Когда выпадали свободные минуты, вместе с другими солдатами  пролезал под многослойным ограждением площадки (было наво­рочено много чего мудреного, но пока не задействован­ного: и звуковая сигнализация, и тончайшая паутина из прочного провода под напряжением, и просто "колюч­ка") и шли в окружающий нас лес.

Там было полно мали­ны, черники, смородины.

Вот так однажды, увлекшись поеданием сладкой черники, я убрел глубоко в чащу, по­терял всякие ориентиры (что с меня взять - в степной зоне вырос, в Казахстане) и битый час бестолково метался по ставшему вдруг мрачным и быстро темнеющему лесу. Чувствую - заблу­дился. Сел на поваленную лесину, чуть не плачу. Вдруг слышу треск ломаемых сучьев, какое-то глухое позвякивание  и ста­рушечье бормотанье. Еще минута, и прямо на меня из гу­стого ельника вышел…  печальный телок с болтающимся на шее боталом. Его подгоняла  хворостиной  повязанная цветастым ситцевым платком бабка с хворостиной. Как же я ей обрадовался!

-Бабуся, - завопил я, - милая, выручай! Заблудился вот. Тут где-то рядом часть моя находится.

-Это какая? - спрашивает бабка. Я огляделся по сторонам и шепотом (военная тайна же, подписку с меня взяли о неразглашении) сказал:

-54-я площадка, бабушка. Ты ее, конечно, не зна­ешь. Но недалеко от части трасса на Кострому…

-Это "Рябчик", что ли? - хмыкнула бабка. Я остолбенел. Кроме цифровых кодов, ракетные площадки имели еще и вот такие названия. Наша 54-я называлась именно "Рябчик". Вот тебе и военная тайна!

-Топай за мной, соколик! - проворковала моя спа­сительница, и я побрел за ней,  как тот телок. Ну да черт с ней, с этой военной тайной. Главное, что благодаря бабусе на ужин я в тот вечер все же успел.

ДУРА БОРОДАТАЯ

Я и еще восемь бойцов  в составе очередного наряда ночью чистили на солдатской кухне картошку. Бак с очистками периодически выносили за кухню и опорожняли прямо на землю. Утром их должны были увезти в подсобное хозяйство на корм свиньям. Но очистки привлекли чье-то внимание уже этой ночью. В желтом свете, льющемся из фонаря на столбе, появилась крупная пятнистая коза и стала неторопливо хрумкать картофельной кожурой, недобро посматривая в нашу сторону. В ограждении части было много дыр – признаться, мы их сами понаделали, чтобы время от времени сматываться в самоволки в городишко Петровск, на окраине которого пристроился наш славный батальон. Видимо, через одну их них и просочилась эта рогатая бестия. - А давай мы ее подоим, -  внес полезное предложение рядовой Витька Тарбазанов (вне строя – Тарбазан), с которым мы вынесли очередную бадью с жирными очистками. – Знаешь, какое у коз молоко полезное!

- Давай, - согласился я. - Только вдвоем мы ее не поймаем, они очень шустрые, эти козы.

- Понял! – сказал Тарбазан и ушел за подмогой. Вскоре из кухни вывалило целое отделение одуревших от многочасовой возни с картошкой бойцов, с кружками, котелками – можно было подумать, что  собрались доить слониху. Взяв в кольцо насторожившееся животное, мы стали подступать к нему с подхалимскими присюсюкиваниями типа: «Не боись, дура бородатая, мы тебя только подоим и отпустим». Коза затрясла бородой, пригнула башку и первым боднула Тарбазана. Потом ее  рога впились в толстый зад улепетывающего командира отделения ефрейтора Карачевцева. Он басом сказал: «Мама!», перекувырнулся через голову, но все же умудрился схватить разъяренно блеющую козу за рога. Тут и мы подоспели, схватили придушенно мекающее животное кто за что смог. Я держал ее за бороду и кричал  Тарбазану:

- Дои скорее!

Витька встал на колени и завозился с котелком в той области козы, где кончался живот и начинались хвост и все остальное. Возился он подозрительно долго. Коза от такого бесцеремонного отношения просто зашлась в крике. Неожиданно Тарбазан сплюнул и зло сказал:

-Козел!

-Сам козел! – прорычал Карачевцев, уставший держать вырывающееся животное.

-Дои давай!

-Да за что доить-то? – с отчаянием сказал Витька. – Это же козел.

Повисла тишина. Потом раздался громовой хохот, да такой, что в ближайшей казарме проснулась целая рота отдыхающих солдат, и они высыпали в трусах наружу.

- Пошел вон, и чтобы мы тебя здесь больше не видели!

Карачевцев дал здоровенного пинка всклокоченному козлу, тот подпрыгнул на месте и устремился к дыре в заборе. А мы поплелись завершать выполнение боевой задачи – дочищать картошку. Натощак.

ВОЙНУШКА С ГОРЦАМИ

Наш батальон представлял собой пеструю смесь из представителей многих национальностей и народностей великого СССР. Конечно, больше было русских, затем украинцев. Понемногу было намешано и всего осталь­ного: узбеки, туркмены, татары, удмурты, чуваши, корей­цы. Но среди всего этого единства народов всегда особ­няком держались кавказцы, особенно чеченцы и ингуши. Последних вроде было немного, около двух десятков. Но они были на­столько сплочены и дерзки, что с ними никто не предпо­читал связываться. Даже другие кавказцы - азер­байджанцы, грузины, армяне. Если, допустим, ты неча­янно наступал на ногу одному чеченцу, считай, что заде­вал их всех. На своего обидчика они набрасывались обя­зательно всей сворой и что печально, когда вайнахи, взяв в кольцо одного русского, могли бить его всей толпой, его земляки не мешали расправе.

\Некавказцы, увы, были разрознены, нередко малодушны, нерешительны, чем и пользовались дети гор. Включая азербайджанцев, грузин, армян и пр. Все кавказцы вместе, что называется, и держали часть в кулаке. Нашей ротой командовал майор Срухов, кабардинец, горбоносый черноусый красавец (пьющий, кстати, горькую со страшной силой. Нажравшись, он на автопи­лоте приходил в роту, поднимал старшину, тот доклады­вал ему, кто и как провинился в течение дня - обычно это были самовольщики. Срухов посылал за провинившими­ся, устраивал короткий допрос, потом жестко бил каждо­го по роже и удовлетворенный уходил спать домой). Пер­выми на произвол со стороны горцев начали глухо роп­тать украинцы. Срухов, урезонивая их, сказал, что на это не надо особенно обращать внимания, поскольку, мол, у всех кавказцев кровь горячая, и тут ничего не поделаешь. Происходил этот разговор во время вечерней поверки, перед отбоем. Кто-то из строя зло кинул в ответ на реп­лику майора:

-А что, у хохла или русского вместо крови в жилах течет говно?

Срухов в ответ лишь хмыкнул.

Обстановка в части между тем накалялась. Стычки с кавказцами вспыхивали то там, то здесь, но пока горцы держали верх. К тому времени в часть прибыло пополне­ние: сотня-полторы новобранцев из Новгородской обла­сти, добрая треть из которых имели судимости. Первое время они повзводно жили в палатках. В один из теплых сентябрьских вечеров вся часть смотрела кино на летней площадке. Несколько кавказцев в это время забрели в одну из таких палаток и отлупили оставленного там дневаль­ного за то, что не позволил им пошуровать в личных ве­щах солдат. Тот кинулся к землякам за подмогой. А нов­городцы были еще те ребята. Не поймав истинных обид­чиков своего дневального, они принялись дружно колош­матить всех попадавшихся им на территории части "абреков".

К ним тут же присоединились остальные славяне, в ком давно уже, исподволь, тлела искра мести за причи­ненные кавказцами обиды и унижения. Горцы пытались сопротивляться. Да куда там - на территории части полыхал тот самый бунт, бессмыслен­ный и беспощадный. Хотя нет, смысл-то как раз и нали­чествовал. Дети гор бежали с территории части и пытались раствориться на ночных, слабо освещенных улицах Петровска. Но возмездие настигало их всюду. Кавказцев отлавливали и били до утра солдатскими ремнями, коль­ями, арматурой. Убить никого не убили, но покалечили многих. В часть вызвали вооруженный комендантский взвод, перепуганных краснопогонников с автоматами. Но усми­рять никого не пришлось, все утихомирилось само собой. Утром на разводе комбат коршуном ходил вдоль строя, пытаясь по внешнему виду солдат вычислить участников драки. Однако едва ли не каждый второй угрюмо смот­рел на комбата или подбитым глазом, или белел перевя­занной рукой, головой. Не отдашь же всю часть под суд? Конфликт был исчерпан тем, что кавказцев из батальона убрали от греха подальше на изолированную точку (были у нашего ВСО отдаленные объекты), и дело спустили на тормозах. Так что кровь - она у всех одинаково горячая. Разве что температура кипения разная…

На снимке: в костромских секретных лесах, год 1970-й.