НЕЖДАННЫЙ ПОДАРОК

Толкнув резную деревянную дверь, я зашла к себе в комнату и ахнула: весь пол был усыпан мелкими кусочками разноцветной бумаги. В центре комнаты, спрятав руки за спину, стоял толстый румяный мальчишка. Дорогая одежда вся в пятнах от еды, ботинки с кусками засохшей грязи, зато на голове — модная шляпа!

Мой ненаглядный братец.

Увидев меня, он гадко ухмыльнулся:
— Сюрприз, сестрёнка! — он вытащил руки из-за спины. В них оказалась очень красивая кукла в пышном золотом платье и с длинными темными волосами. Именно её я просила папу купить в игрушечном магазине две недели назад. Тем временем, Драгош схватил куклу за голову, прокрутил, резко дёрнул и оторвал.
— Мирабель, я хотела назвать её Мирабель, — сорвавшись с места, я подбежала к Драгошу и изо всей силы стукнула его кулаком.
Он уронил сломанную куклу и оттолкнул меня:
— Ай! Мама, Рика опять дерётся! — отбежав на несколько метров, братец прислушался и прошептал, потирая руки, — ух, и попадет же тебе сейчас!
— Ну и гад же ты! — я схватила оторванную кукольную голову и со всей силы запустила ему в лицо. К сожалению, я совершенно не услышала, когда мама поднималась по лестнице, и мой бросок произошел у неё на глазах. Драгош опять оказался невинной жертвой, а я — жестоким чудовищем.

Шурша тяжелыми бархатными юбками, мама подбежала к братцу и, причитая, принялась ощупывать его с ног до головы:
— Мой дорогой мальчик, эта противная девчонка снова над тобой издевается? Покажи где болит, мамочка поцелует!

Не обнаружив никаких серьезных увечий (хотя какие там могли быть травмы, я же не кирпичом в него запустила), она повернулась ко мне разъяренной фурией:
— Вайорика! Ты что творишь? Драгошу чуть нос не разби.., — она осеклась, увидев сломанную куклу и разорванную упаковку, — что это?
— Мамочка, — тут же влез братец, опасливо не заходя в комнату, — а сестра без спросу взяла подарок, который вы с папочкой приготовили на Рождество. Я пытался её остановить, но она ударила меня, назвала куклу "дурацкой" и сломала. А потом ругалась как сапожник Босек, я даже уши закрыл.

Воспользовавшись моментом, когда мама повернулась ко мне, он показал язык и скорчил гадкую рожицу. Я молча смотрела исподлобья, сжимая кулаки. Оправдываться совершенно бесполезно: мамин драгоценный воробушек всегда прав, а я — распоследняя дрянь. Вот и сейчас, услышав всю эту отвратительную ложь, она ахнула, схватила меня за ухо цепкими холеными пальцами:
— Александр, дорогой! Хочешь узнать, что опять натворила Вайорика? А ты так защищал её вчера вечером!

Я семенила следом, стараясь не отставать: ухо болело ужасно, мама никогда особо не церемонилась со мной. Зайдя в кабинет, мы остановились перед большим дубовым столом. Папа читал газету, изредка делая пометки на страницах.

Как же я люблю это место! Мне так нравится проводить здесь украдкой время, когда никого нет дома. Папино кресло пахнет вишневым табаком и немного одеколоном. Я люблю забраться в него с ногами и почитать книги либо полистать тяжелые Атласы естествознания. Возле окна стоит огромный деревянный глобус. Папа научил меня как определять города и страны по параллелям и меридианам, когда-нибудь я обязательно отправлюсь в кругосветное путешествие!

Но сейчас мне хочется оказаться как можно дальше отсюда. Папа поднял голову, вздохнул и молча выслушал всю историю в мамином изложении. Всё это время я стояла и украдкой трогала распухшее, пульсирующее ухо.
— Дочь, ты поступила неподобающе и будешь наказана. Отправляйся к себе в комнату, стань в угол на колени и сто раз прочитай молитву "Пресвятая Дева Мария", — он было вернулся к чтению, как мама со всей силы хлопнула ладонью по его столу.
— Это слишком мягкое наказание! Её надо выпороть и поставить коленями на горох! Драгош, принеси розги, я сама займусь этим.

Спустя полчаса, морщась от боли и глотая слёзы, я стояла в углу на коленях. Мелкий горох больно впивался в нежную кожу. Украдкой, я поочередно поднимала то правое, то левое колено, хотя облегчения это не приносило. Внизу из столовой доносились приглушенные голоса родителей и визгливый, заискивающий голос Драгоша: "Папочка, ты так замечательно шутишь!"

Мерзкий маленький ублюдок. Порой мне казалось, что он — не мой брат, а подменыш. Иначе как объяснить постоянные издевательства и подлости с его стороны? Разве могут так поступать родные люди?

Через пять дней наступит Рождество. Все будут радостно украшать ёлки, дарить друг другу подарки, отовсюду будет пахнуть ароматными пирогами с корицей и яблоками. А вечером соберутся вокруг праздничного стола и вознесут хвалу Господу. Все. Кроме меня. Меня лишили не только подарка: весь праздник я буду сидеть в своей комнате, без еды и друзей.

Напольные часы гулко отбили пять ударов. В комнату зашла мама и, удовлетворенно осмотрев мои распухшие колени, велела мне встать и сесть за стол.
— Выпрями спину, что ты сидишь как старуха! — процедила она сквозь зубы. Затем выдвинула ящик стола, достала письменные принадлежности и конверт. — Сейчас ты напишешь письмо Святому Николаю. Подробно перечисли все мерзости, которые творила в этом году. Драгош уже написал и нарисовал прекрасный рисунок. Как закончишь, возьми оба письма и сразу отправь. Надеюсь за тобой, неблагодарная девчонка, придет злой Крампус и сожрёт!

С этими словами она вышла из комнаты. Я посмотрела в окно. Оказывается, пока длилось моё наказание, пошел снег. Крупные пушистые хлопья, словно мягкий пух из волшебной перины Фрау Холле, понемногу укрывал улицы, фонари и крыши домов. Смеркалось. В окнах соседних домов загорался свет. Через оконное стекло доносились радостные детские возгласы. Вот бы и мне сейчас на улицу: поиграть в снежки, покататься на санках! Но кто же мне позволит?

Я покрутила перо в руке, макнула кончик в чернила и вывела: "Дорогой Святой Николай!" Но, подумав пару секунд, перечеркнула и твердой рукой написала ниже: "Дорогой Крампус! Пишет тебе Вайорика. Мне семь лет. Представляю как ты удивлен, читая эти строки. Вряд ли тебя называют "дорогим". Но мама убеждена, что в это Рождество ты придешь за мной, поэтому я позволю себе эту вольность.

Я буду очень рада с тобой познакомиться. Знаешь, у меня совершенно нет друзей. Мама не разрешает играть с соседскими детьми: их статус ниже нашего. Я надеюсь, что за время путешествия я смогу узнать тебя поближе. Мне очень интересно, какой у тебя цвет глаз, ухаживаешь ли ты за рогами и не мешают ли они тебе спать?

Мама сказала, чтоб я перечислила свои дурные поступки за год, но я уверена — ты знаешь правду. И кто поджег хвост кошке, съел весь сахар, заменив его солью, украл папины деньги, и всё остальное. Я очень жду нашей встречи. Надеюсь, ты съешь меня быстро, но не сразу. Приходи скорее! С любовью, Вайорика фон Йорга.
P.S. Только жаль, что у меня так и не будет собаки."

Я аккуратно запечатала письмо и подписала: "Крампусу, брату Святого Николая. Самый жуткий замок на берегу самого холодного моря." Затем спустилась к маме в гостиную. Она отложила в сторону рукоделие и строго взглянула:
— Ты закончила?
— Да, мама!
— Хорошо, вот письмо твоего брата. Иди и опусти в почтовый ящик на углу. У тебя есть пять минут.

Я накинула колючую шерстяную шаль и выскочила во двор. Замерла на пороге и с наслаждением вдохнула свежий морозный воздух. Я словно попала в другой мир. Мимо, шутя и смеясь, проходили взрослые и дети, некоторые везли в санках ёлки, несли пёстрые коробки с подарками. Казалось, радость витает в воздухе вместе со снежинками. Я помахала знакомым девочкам и сбежала со ступенек. Как же приятно хрустит снег под ногами!

Деревянный почтовый ящик стоит на пригорке в конце квартала, рядом с заброшенным домом. В это время здесь темно и немного жутко, поэтому я стараюсь не задерживаться. Мне всё время чудится чье-то незримое присутствие за разбитыми окнами. Добежав, я приподнялась на цыпочки, опустила письма в тёмную прорезь и со всего духу помчалась обратно. Запыхавшись, остановилась на крыльце дома, высунула язык и словила несколько снежинок. Вкусные! Заходя в дом, я оглянулась. На мгновенье мне показалось, что огромная тень промелькнула в конце квартала.

Настало Рождество.

В гостиной, упираясь колючей макушкой в потолок, стояла огромная пушистая ёлка. Запах хвои смешивался с сладким ароматом горячего шоколада и свежих булочек с корицей.

С раннего утра Драгош, радостно визжа, раскрывал подарки. Ровно двенадцать штук. Мне милостиво разрешили спуститься и молча порадоваться за брата, учась кротости и смирению, глядя на радость ближнего.

Драгош уже открыл десятый подарок, когда во входную дверь кто-то постучал. Отец пошел открывать, и через несколько минут двое посыльных внесли в комнату большую коробку с множеством дырочек. Она была обмотана странной лентой из различных лоскутов разноцветной ткани, связанных между собой узелками. А сверху красовался смешной, неумело завязанный, бант.
— Что это? Какой ужасный почерк! — брезгливо поморщилась мама.

Нацепив на нос золотое пенсне, она прочитала надпись на клочке грязной бумаги: "Вайорике фон Йорге". У меня замерло сердце. Это мне? Честно?!
— Мамочка, — заныл Драгош, — наверное, это — ошибка. Никому бы в голову не пришло прислать Рике подарок, правда, папочка?
— Не знаю, — неуверенно пожал плечами папа и наклонился к коробке. — Здесь также написано имя твоей сестры.
— Она не заслужила подарков, после всего, что сделала! — строго сказала мама и кивнула брату, — Драгош, открывай.

Папа нахмурился и вышел из комнаты.
— Это несправедливо, - глотая слёзы, прошептала я, — это мой подарок!
— Еще одно слово и я даже не разрешу посмотреть, что внутри. Ты поняла меня?! — злобно воскликнула мама, сузив глаза.

Братец подскочил, сорвал ленту и кинул мне под ноги:
— Лови свой подарочек!
Я молча подняла и спрятала в карман. Драгош, тем временем, снял крышку и недоуменно замер:
— Что это? Кто это?

Посреди коробки лежал небольшой зверь. Внешне он напоминал французского бульдога, как у моей знакомой Мари, но огромные уши, смешной пятачок и слишком длинные пальцы с когтями, сбивали с толку. Зверёк открыл маленькие глаза, обвел всех нас заспанным взглядом и зевнул, обнажая длинные и острые клыки.
— Д-д-драгош, — заикаясь, произнесла мама, — золотце, отойди немедленно в сторону!
— И не подумаю, вот это уродец! — братец занес ногу и хотел пнуть существо.

Я бросилась вперед, схватила Чудика, так я мысленно окрестила его, и прижала к себе, заслоняя от брата:
— Не смей его обижать! Это моя собака!
— Отдай! — наклонившись, он хотел схватить Чудика за ухо, но тот ловко увернулся, выскользнул из моих объятий и через мгновение повис на брате, крепко вцепившись ему в зад.
— Ая-я-яй! — завизжал Драгош и забегал по комнате, переворачивая и расшвыривая коробки с подарками. — Мамочка, сними его с меня!

Охая и ахая, мама бегала вслед за ним, однако так и не решилась притронуться к Чудику. На штанах братца, возле сомкнутой пасти зверя, появились и постепенно увеличивались мелкие пятна крови.
— Чудик, фу! — скомандовала я. — Немедленно выплюнь эту гадость, еще отравишься и живот болеть будет!

К всеобщему удивлению, он сразу разжал клыки, плюхнулся на пол и, смешно ковыляя, вернулся ко мне. Ткнулся прохладным носом в руку и облизал слюнявым языком щеку.
— Это — моя собака! — твёрдым голосом заявила я. — И он будет жить со мной! Идем Чудик, пора гулять!

В коридоре я чуть не столкнулась с папой. Увидев меня вместе с собакой, он улыбнулся, вложил в руку небольшой бархатный кошелёк, обнял и прошептал на ухо:
— С Рождеством, родная! Иди и повеселись на славу.

Я оделась, закутала Чудика в теплую шаль и вышла на улицу.
— С Рождеством, Вайорика! — весело прокричала мне дочка пекаря. Она подбежала и вручила теплую плюшку, щедро усыпанную сахаром. Чудик высунул голову из шали и обнюхал угощение.
— Ой, какой смешной! — засмеялась она. — Это твоя собака? Пойдем, угостим его теплым молоком!

Весело болтая, девочки спустились с крыльца и побежали в сторону пекарни. Высокий черноволосый мужчина усмехнулся и проводил их взглядом. Он плотнее закутался в тяжелый меховой плащ с капюшоном, развернулся и быстро пошел вверх по улице, оставляя за собой странные следы в виде отпечатков огромных раздвоенных копыт.


© Елена Воскобоева